"Ты вышла замуж, - сказала Мама странным спокойным тоном. - Ты уехала в другую деревню. Твоя свекровь жестока. Твоему мужу нет до тебя дела. Нам хотелось, чтобы ты никогда нас не покидала, но каждая дочь выходит замуж и покидает свой дом. Ты можешь плакать и просить нас забрать тебя домой, мы можем горевать о том, что ты уехала, но у тебя - и у нас - нет выбора. Старая пословица ясно говорит об этом: "Если дочь не выйдет замуж, значит, она никому не нужна, если огонь не разрушит гору, земля не будет плодородной".
В середине девятнадцатого века в Китае девочки все еще ценились невысоко. Дочь - это лишний рот, когда она вырастет, то не будет кормить тебя в старости, а уйдет в семью мужа и будет почитать его предков, а не своих. Сначала тебя будет не любить собственная мать, потом ты будешь прислуживать свекрам, если тебе повезет, ты родишь сыновей и упрочишь свое положение в доме мужа, если нет - то лучше бы тебе и не рождаться. Девочка должна быть тихой, услужливой и обладать парой идеальных "золотых лотосов": ноги ей туго забинтуют лет в шесть-семь и до конца жизни ходить она будет, аккуратно переставляя ноги, чтобы не упасть. Если не умрет от заражения крови во время перебинтовывания, конечно.
В таком мире женщины изобретают свой язык, чтобы обмениваться письмами с семьей и подругами, поют песни и рассказывают истории, на которые не обращают внимания мужчины. Они образуют женские союзы: становятся назваными сестрами с девочками своего возраста, но эти союзы непрочные. Вершиной женской дружбы является союз лаотун - посестринство, которое должно быть крепче любых семейных или брачных уз. Именно такой союз заключают между собой две семьи, и девочки Лилия и Снежный цветок становятся связанными друг с другом. "Снежный цветок и заветный веер" - история, расказанная Лилией, уже в глубокой старости.
Когда я читала "Снежный цветок и заветный веер", думала о каких-то неочевидных вещах. То есть, не о самой истории, а о том, что ей сопутствовало. О том, как долго в Китае девочкам бинтовали ноги (серьезно, одна из самых страшных сцен, которую я читала - поймала себя на том, что поджимаю пальцы и подтягиваю ноги к себе), что в большинстве китайских исторических фильмов этот факт сглаживается. Что у них тоже был Китай, который они потеряли: когда главная героиня в конце радуется, как у ее семьи все хорошо, впереди-то маячит революция 1911, и все эти традиции и семьи из нескольких поколений скоро уйдут в прошлое. И как хорошо, что это закончилось: мысль о том, какая неудача - быть женщиной, там проходит через всю книгу. Конечно, это мысли героини, а не автора, можно только восхититься, как удалось все передать. Я читала, как ксенобиологию в чем-то: понятно, что это было, и было страшно, но это настолько чужое, что не сразу понимаешь, насколько человечна история именно главных героинь.
"Много лет назад, когда в Цзиньтяне я обучала Пион и ее названых сестер линиям, из которых состоит тайнопись, многие женщины спрашивали, не могу ли я переписать их автобиографии. Я не могла отказать им. Разумеется, я брала с них плату - три яйца или деньги. Я не нуждалась ни в яйцах, ни в деньгах, но я была Госпожой Лу, и все должны были относиться с уважением к моему высокому положению. Помимо этого мне хотелось, чтобы они ценили свои жизни, которые по большей части были печальными. Эти женщины происходили из бедных и неблагородных семей, которые выдали их замуж в очень раннем возрасте. У них болело сердце, когда они расставались со своими родителями, теряли детей, испытывали унижение оттого, что занимали самое низкое место в домах родителей своего мужа, и оттого, что почти всех их били мужья. Я много знаю о женщинах и их страданиях, но я почти ничего не знаю о мужчинах."